(Rus/Est)
Один из главных вопросов новозаветных текстов, особенно Евангелий, это тот самый вопрос, что Сам Иисус задал Своим ученикам: «Кто Я для вас?». Мы постоянно возвращаемся к этому вопросу, начиная с праздника Исповедания Петра, весь церковный год задаёмся им, этим вопросом.
Кого ждал еврейский народ, ещё от Адама и Евы и их изгнания из Эдема?
О Ком говорили пророки, как о Мессии?
Кто родился в ту ночь в Вифлееме?
Что за чудесное учение Он проповедовал и что значат Его чудесные дела?
Зачем взошёл Он на крест, которого мог избежать?
Что произошло, когда Он умер, и какое это имеет для нас значение?
Было ли воскресение из мёртвых, и что это нам даёт?
И, наконец, где Он сейчас, и что значат Его слова «Я не покину и не оставлю вас» и «Я приду к вам опять»?
Смотрите, сколько вопросов! И если Он всего лишь человек, то какой смысл и в этих вопросах, и в ответах, что даёт нам Писание?
Кто Такой Иисус Христос? – это вопрос вопросов. Но в Евангелии от Иоанна, самом откровенном в плане ответов, этот вопрос проходит лейтмотивом, от торжествующего Пролога о Слове, ставшем Плотью, по торжествующего финала, где Воскресший продолжает являться Своим, уже совершенно иначе, внутри Церкви, Духом Святым давая узнавание в этих встречах.
А в середине Евангелия, на пути к Голгофе, этот вопрос всё время задают Ему и себе Иудеи. Задают – и не верят очевидному. Ну, или верят вопреки очевидному. Тут уместно вспомнить историю о слепорождённом и «комиссии» по изучению этого чуда, совершенно потрясающая и симптоматичная история.
Или – наше сегодняшнее чтение.
Чтобы понять его лучше, давайте заглянем с вами в контекст, посмотрим, что происходило немного раньше. А немного раньше Иисус, в праздник Кущей, обычно выпадавший на конец сентября – начало октября, вступив в конфликт с членами своей семьи («…ибо и братья Его не веровали в Него» Ин 7:5), пришел в наполненный паломниками Иерусалим тайно от них, и учил во Храме. И уже тогда, слыша Его проповедь люди задавали себе и окружающим этот самый-самый вопрос. Ну, и тут же сами давали себе ответ:
25 Тут некоторые из Иерусалимлян говорили: не Тот ли это, Которого ищут убить?
26 Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он — подлинно Христос?
27 Но мы знаем Его, откуда Он; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он. Ин 7
Не знаю, как вы, а я увидел в этой тираде жителей и паломников одну очень неизменную и, простите за повторение, очень симптоматичную вещь, которая кочует в наших головах до сих пор: «Не удостоверились ли начальники…». Вот уж, воистину, нет ничего нового в мире!
Есть меньшинство, которое трудно находит общий язык с начальством. Такие люди всегда помеха в отработанном административном механизме, нонконформисты, которые не готовы сразу исполнять приказы, а хотят задавать вопросы. Типа: «А это еще зачем?» Таких начальство не любит и если держит, скрепя сердце, то только за профессионализм.
Большинство же не заморачивается такими еретичными вопросами, резонно полагая, что «начальству виднее»
«Начальству виднее»… Эта психология интернациональна и не подвержена влиянию времени. Начальство меняется, от императоров до ЦК партии, от диктаторов до президентов, но ему все равно виднее. Во времена моих родителей говорили: «У нас зря не сажают», сейчас в моей стране говорят то же самое. Наверное, это и есть пресловутая «стабильность».
25 Тут некоторые из Иерусалимлян говорили: не Тот ли это, Которого ищут убить?
26 Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос?
Мой первый приход хорошо помнит, как двадцать лет назад все начальства и власти в пятитысячном рабочем посёлке и районе ополчились на нас. О, они удостоверились, конечно, что именно мы – гнездо американского шпионажа, а я – его резидент, приехавший в посёлок разрушать его изнутри. И да, закрытие завода обработки цветных металлов – тоже моих рук дело. Шесть судебных процессов разного уровня прошли мы тогда за три года.
На этих судах людей, что поставили свои подписи под регистрацией прихода, доводили до обмороков, угрожали тюрьмой. Мы не сдались тогда и нас нехотя оставили в покое, но не забыли.
Потом, спустя десять лет, со страниц главной хакасской газеты советник по делам религий при Главе Правительства республики назвал уже наш городской приход гнездом американской разведки и развратителями молодежи. И снова пришлось потратить почти год жизни, чтобы найти в нашей стране защиту от произвола. Чиновник пришел к нам на богослужение, извинился, сказал, что не разобрался. Он узнал, что мы, оказывается – «правильные лютеране», что мы не пропагандируем гомосексуализм. В своем выступлении он высоко оценил наш вклад в дело распространения Евангелия в республике, и сказал, что руководство удостоверилось, что мы – «нормальные». А я тогда слушал его и вспоминал слова сегодняшнего писания:
26 Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос?
Удостоверились. Еще как удостоверились. Да просто растерялись. Молчание начальства и даже его похвалы – не всегда означает признание и любовь. Иногда похвала начальства может значить совсем обратное. И если «неудобного» Христа нельзя было приручить, нужно было придумать, как его убить. А пока что остается только молчать…
«Молчать!» - и вот уже церковное начальство, которому «виднее», запретило своим священникам видеть войну и потребовало молчать на эту тему. «Нас это не касается» - это разновидность тех самых евангельских слов про «начальству виднее». Как сказала мне жена одного нашего священника накануне моего бегства из России: «Вы Евангелие должны проповедовать, а не про политику говорить. Политика нас не касается, это не наше дело». Что ж, надо очень зажмурить глаза, чтобы заповеди «Не убий», «Не укради», «Не лжесвидетельствуй», «Не пожелай чужого» пропали с радаров современной жизни. Но так ведь было и раньше. Жмурились, когда «отжали» Приднестровье, Осетию, а потом и Крым, а в большинстве – и радовались «вместе со всем народом», как писали раньше в газете «Правда». Жмурились, когда запретили «Свидетелей Иеговы», распилив их собственность, а самых активных посадив за «экстремизм», а в большинстве – радовались: «Хорошо, что этих сектантов прижали». Жмурились на Донбасс, а в большинстве – одобряли, мол, «своих не бросаем!» И сегодняшняя кровь и позор молчания и в большинстве – поддержки, это логичное продолжение символа веры про «начальству виднее»
Вернемся к нашему отрывку. Трудно послушному большинству, привыкшему к распоряжениям начальства. Трудно, потому что тут, в данном случае, именно начальство безмолвствует по поводу этого Иисуса. Обычно -то «безмолвствует народ», помните, как у Пушкина в «Борисе Годунове»? Народ молчит, потому что «начальству виднее». А тут молчит начальство, что это такое? Молчит, хотя вариантов тут возможно только два: уверовать и поклониться или отвергнуть и схватить. Нельзя просто промолчать. Нужно уверовать или отвергнуть.
А пока же молчание начальства только работает на веру народа:
31 Многие же из народа уверовали в Него и говорили: когда придет Христос, неужели сотворит больше знамений, нежели сколько Сей сотворил?
32 Услышали фарисеи такие толки о Нем в народе, и послали фарисеи и первосвященники служителей - схватить Его.
Пройдет время, и те, кто «уверовали» в Него в эпоху «молчания начальства», с такой же легкостью Его отвергнут, когда начальство вынесет свой вердикт. Толпу всегда легко запрограммировать, что на крики радости, что на суд Линча. Помните, от «Осанна!» до «Распни Его!» прошло лишь пять дней.
Но я вовсе не хочу опять судить народ, глядящий в рот начальникам. Знаете, почему? Потому что народ и должен смотреть на начальство и охраняемые им законы, это ведь заповедь Божия! Дети верят своим родителям, народы – царям и властителям. Прихожане – священникам. Ученики – учителям.
Это ведь правильно. Поэтому и Господь не осуждает в день суда и казни негодующую толпу, подстрекаемую «учителями», поэтому и звучат с креста эти слова, слова любви: «Прости им, ибо не ведают, что творят…»
Но не о всех они, эти слова, не о всех. Потому что – были и те, кто «ведали». Кто, «удостоверившись», сделал выбор. Великий Инквизитор у Достоевского тоже очень хорошо знал, Кого он отправлял на костер.
30 И искали схватить Его, но никто не наложил на Него руки, потому что еще не пришел час Его.
Даже предательство, отвержение и казнь сделает Он частью Своего прощения – в Свое время, в Свой час. А пока те, «кто ведали», говорили между собой: «Это наследник. Пойдем, убьем Его и наследство будет наше…» Что сделает с ними Хозяин виноградника?
43 Итак произошла о Нем распря в народе.
44 Некоторые из них хотели схватить Его; но никто не наложил на Него рук.
45 Итак служители возвратились к первосвященникам и фарисеям, и сии сказали им: для чего вы не привели Его?
46 Служители отвечали: никогда человек не говорил так, как Этот Человек.
47 Фарисеи сказали им: неужели и вы прельстились?
48 Уверовал ли в Него кто из начальников, или из фарисеев?
49 Но этот народ — невежда в законе, проклят он.
От «Уверовал ли в Него кто из начальников?» до «Этот народ – невежда в законе, проклят он».
О, как я люблю этот язык Иоанна, безжалостно, как в зеркале, отражающий нас всех, поверх всех времён и эпох!
Нонконформисты, спорщики, бунтари и революционеры появляются не просто так. Просто однажды те, кто «не ведал», перестают верить тем, кто врал. И тогда приходит революция. Но не она делает нас свободными, а истина. Помните, как арестовали Апостолов за их проповедь в храме после Пятидесятницы? Как запретили им учить о Христе?
19 Но Петр и Иоанн сказали им в ответ: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?
20 Мы не можем не говорить того, что видели и слышали. (Деян.4:19,20)
Нет, не революционеры Петр и Иоанн. Просто они «ведают», что говорят. Истина Христова привела их к вере, а не к отвержению.
Как и нас сегодня, нас, верующих по слову апостольскому, слово истины ведет к алтарю, где мы встречаем Воскресшего в хлебе и вине Причастия. Встречаем, чтобы исполниться сил жить в этом мире, среди тотальной лжи. Жить не по лжи.
KAS ÜLEMUS TEAB PAREMINI?
Jutlus Jh 7:37-52 (19. pühapäev pärast kolmainupüha 2024)
Uue Testamendi tekstide, eriti evangeeliumide üks peamisi küsimusi on seesama, mille Jeesus ise esitas oma jüngritele: „Kelle teie ütlete minu olevat?“ Me pöördume selle teema juurde pidevalt tagasi, esitades peeterpaulipäevast alates kogu kirikuaasta vältel sama küsimust.
Keda juudi rahvas ootas, juba alates Aadamast ja Eevast ning nende Eedenist väljaajamisest?
Kellest rääkisid prohvetid kui Messiast?
Kes tollel ööl Petlemmas sündis?
Millist imelist õpetust Ta jutlustas ja mida Tema imelised teod tähendavad?
Miks Ta läks ristile, mida oleks saanud vältida?
Mis juhtus pärast Tema surma ja milline tähendus on sellel meie jaoks?
Kas surnuist ülestõusmine toimus ja mida see meile annab?
Ja lõpuks, kus Ta praegu on ja mida tähendavad Tema sõnad „ma ei hülga sind ega jäta sind maha“ ja „ma tulen teie juurde“?
Näete, kui palju küsimusi! Ja kui Ta on kõigest inimene, siis milline on nende küsimuste ja vastuste mõte, mida Pühakiri meile annab?
Kes on Jeesus Kristus? See on küsimuste küsimus. Johannese evangeeliumi, mis on vastuste poolest kõige avameelsem, läbib see küsimus juhtmotiivina, alates võidutsevast proloogist Sõna kohta, mis sai Lihaks, kuni võidutseva lõpuni, kus Ülestõusnu jätkab omadele ilmumist, nüüd juba täiesti teistviisi, Kiriku sees, jagades nendel kohtumistel äratundmist Püha Vaimu läbi.
Ja keset evangeeliumi, teel Kolgatale, küsivad juudid temalt ja endalt kogu aja seda küsimust. Nad küsivad – ega usu silmnähtavat. Noh, või usuvad vaatamata silmnähtavale. Siinkohal on kohane meenutada lugu pimedana sündinutest ja nende „komisjonist“, mis uurib imet, see on täiesti hämmastav ja sümptomaatiline lugu.
Või meie tänast kirjakohta.
Selle paremaks mõistmiseks vaatame koos teiega konteksti, uurime, mis juhtus veidi varem. Veidi varem tuli Jeesus pärast oma pereliikmetega konflikti sattumist („...
vennad ei uskunud temasse“ Jh 7:5) nende eest salaja Jeruusalemma, mis oli tulvil palverändureid, nagu ikka lehtmajadepühal, mis langes tavaliselt septembri lõppu – oktoobri algusesse, ja õpetas templis. Ja juba siis, kuuldes Tema jutlust, küsisid inimesed endalt ja teistelt sedasama küsimust. No ja vastasid endale ka kohe:
25 Siis mõned jeruusalemlastest ütlesid: „Eks ta ole seesama, kelle tapmiseks nad otsivad võimalust?
26 Ja ennäe, ta räägib avalikult, ja talle ei öelda midagi! Kas ehk ülemad on tõesti ära tundnud, et tema ongi Messias?
27 Kuid me teame teda, kust ta on pärit, aga kui tuleb Messias, siis ei tea keegi, kust ta on.“ Jh 7
Ma ei tea, kuidas teie, kuid mina nägin selles elanike ja palverändurite tiraadis ühte täiesti muutumatut ja, vabandust korduse pärast, äärmiselt sümptomaatilist asja, mis siiani meie peas kõlab: „Kas ehk ülemad on tõesti ära tundnud...“. Tõesti, maailmas pole midagi uut!
On vähemus, kellel on raske ülemustega ühist keelt leida. Sellised inimesed on alati takistuseks väljakujunenud haldusmehhanismile, nad ei mugandu, pole valmis kohe korraldusi täitma, vaid soovivad esitada küsimusi. Nagu: "Milleks seda veel tarvis on?" Ülemustele niisugused inimesed ei meeldi ja kui nad neid südant kõvaks tehes alles hoiavadki, siis ainult nende professionaalsuse pärast.
Enamik ei vaevu selliste ketserlike küsimustega vaeva nägema, uskudes mõistlikult, et „küll ülemused teavad paremini“.
„Ülemused teavad paremini“... Selline psühholoogiline joon on rahvusvaheline ega allu aja mõjudele. Juhtkond vahetub, keisreid asendab partei keskkomitee, diktaatoreid presidendid, kuid nad teavad ikka paremini. Minu vanemate ajal öeldi: „Kedagi ei panda ilmaasjata vangi“, nüüd öeldakse minu kodumaal sama. Tõenäoliselt see ongi see kurikuulus „stabiilsus“.
25 Siis mõned jeruusalemlastest ütlesid: „Eks ta ole seesama, kelle tapmiseks nad otsivad võimalust?
26 Ja ennäe, ta räägib avalikult, ja talle ei öelda midagi! Kas ehk ülemad on tõesti ära tundnud, et tema ongi Messias?
Minu esimene kogudus mäletab hästi, kuidas kakskümmend aastat tagasi pöördusid kõik ülemused ja võimud viienda tuhande elanikuga töölisasulas ja rajoonis meie vastu. Oh, nad olid muidugi veendunud, et just meie oleme Ameerika spioonipesa ja mina olen nende esindaja, kes tuli asulasse seda seestpoolt hävitama. Ja jah, värvilise metallitöötlemise tehase sulgemine on ka minu kätetöö. Tollal läbisime kolme aasta jooksul kuus eri tasemega kohtuprotsessi. Nendes kohtutes hirmutati koguduse registreerimiseks oma allkirja andnud inimesi meelemärkuse kaotuseni, ähvardati vanglaga. Me ei andnud tookord alla ja meid jäeti vastumeelselt rahule, kuid ei unustatud.
Kümme aastat hiljem nimetas vabariigi valitsuse juhi usuasjade nõunik meie juba linnakogudust Hakassia peamises ajalehes Ameerika luure ja noorsoohukutajate pesaks. Ja taas tuli kulutada peaaegu aasta elust, et leida meie riigis kaitset omavoli eest. Ametnik tuli meie jumalateenistusele, vabandas ja ütles, et ei saanud aru. Ta sai teada, et meie, tuleb välja, oleme „õiged luterlased“, et me ei propageeri homoseksuaalsust. Oma kõnes hindas ta kõrgelt meie panust evangeeliumi levitamisse vabariigis ja ütles, et juhtkond tundis ära, et oleme „normaalsed“. Mina aga kuulasin teda toona ja meenutasin pühakirja tänaseid sõnu:
26 Ja ennäe, ta räägib avalikult, ja talle ei öelda midagi! Kas ehk ülemad on tõesti ära tundnud, et tema ongi Messias?
Olid ära tundnud. Kuidas veel olid ära tundnud. Nad olid lihtsalt segaduses. Võimude vaikimine ja isegi nende kiitus ei tähenda alati tunnustust ega armastust. Mõnikord võib ametivõimude kiitus tähendada vastupidist. Ja kui „ebamugavat“ Kristust ei saanud taltsutada, tuli välja mõelda, kuidas teda tappa. Seni aga tuli vaikida...
„Vaikust!“ Ja nüüd keelasid juba kiriklikud ülemused, kes „teadsid paremini“, oma vaimulikele sõja nägemise ja nõudsid sel teemal vaikimist. „See ei puuduta meid“ on omamoodi parafraas evangeeliumisõnadele, mille kohaselt „ülemused teavad paremini“.
Nagu ühe meie vaimuliku naine ütles mulle enne minu põgenemist Venemaalt: „Te peaksite evangeeliumi kuulutama, mitte poliitikast rääkima. Poliitika ei puuduta meid, see ei ole meie asi.“ Noh, tuleb üsna korralikult silmad sulgeda, et tänapäevase elu radareilt kaoksid käsud „Sa ei tohi tappa“, „Sa ei tohi varastada“, „Sa ei tohi anda valetunnistust“, „Sa ei tohi ihaldada võõrast“. Kuid nii oli ju varemgi. Silmad suleti, kui võeti ära Transnistria, Osseetia ja seejärel ka Krimm, ning enamuses rõõmustati „koos kogu rahvaga“, nagu kirjutati varem ajalehes Pravda. Silmad suleti, kui keelati Jehoova tunnistajad, võõrandati nende vara ja vangistati kõige aktiivsemad „ekstremismi“ eest, enamus oli õnnelik: „Tore, et neid sektante survestati.“ Silmad suleti Donbassi puhul ja enamuses kiideti see heaks, „omasid me ei jäta!“. Ja tänane veri ja vaikimise häbi ja enamuse toetus, see on loogiline jätk usutunnistusele „ülemus teab paremini“.
Lähme tagasi meie kirjakoha juurde. Ülemuste korraldustega harjunud kuulekal enamusel on raske. Neil on raske, sest siin, antud juhul, on just ülemused need, kes selle kummalise Jeesuse suhtes vaikivad. Tavaliselt „vaikib rahvas“, mäletate, nagu Puškinil "Boriss Godunovis"? Rahvas vaikib, sest "ülemused teavad paremini". Aga siin vaikivad ülemused, mida see tähendab? Nad vaikivad, kuigi on ainult kaks võimalust: uskuda ja kummardada või ära põlata ja vangistada. Ei saa lihtsalt vaikida. Tuleb kas uskuda või ära põlata.
Seni toetab ülemuste vaikimine ainult rahva usku:
31 Aga rahvahulgast uskusid temasse paljud, ja need ütlesid: „Kui Messias tuleb, kas ta teeb rohkem tunnustähti, kui tema on teinud?“
32 Kui variserid kuulsid rahvahulka omavahel nõnda tema üle sosistamas, läkitasid nemad ja ülempreestrid sulaseid teda vahistama.
Aeg möödub ja need, kes „uskusid“ Temasse „ülemuste vaikimise“ ajastul, põlgavad niisama kergesti Ta ära, kui ülemused teevad oma otsuse. Rahvamassi on alati lihtne programmeerida, olgu rõõmsalt hõiskama, olgu lintšima. Mäletate, hõisetest „Hoosianna!“ kisani „Löö Ta risti!“ kulus ainult viis päeva.
Aga ma ei taha taas kohut mõista rahva üle, kes ülemustele suhu vaatab. Teate, miks? Kuna rahvas peabki vaatama ülemuste ja nende kaitstavate seaduste poole, see on ju Jumala käsk! Lapsed usuvad oma vanemaid, rahvad kuningaid ja valitsejaid. Koguduseliikmed vaimulikke. Õpilased õpetajaid.
See on ju õige. Seepärast ei mõista ka Issand kohtupäeval hukka „õpetajatest“ õhutatud nördinud rahvahulka, seepärast kõlavad ka ristilt just need, armastuse sõnad: „Anna neile andeks, sest nad ei tea, mida nad teevad...“
Kuid need sõnad ei käi kõigi kohta, mitte kõigi kohta. Sest oli ka neid, kes „teadsid“. Kes, „olles ära tundnud“, tegid valiku. Dostojevski Suurinkvisiitor teadis ka väga hästi, keda ta tuleriidale saadab.
30 Nüüd nad otsisid võimalust teda vahistada, ometi ei pannud keegi kätt ta külge, sest tema tund ei olnud veel tulnud.
Isegi reetmise, hülgamise ja hukkamise teeb Ta osaks oma andestusest – tema enda ajal, tema enda tunnil. Seni aga rääkisid need „kes teadsid“ omavahel: „Tema ongi see pärija. Läki, tapame ta ära, ja pärand saab meile...“ Mida teeb viinamäe isand nendega?
43 Siis tekkis rahva hulgas lahkmeel Jeesuse pärast.
44 Mõned neist tahtsid teda vahistada, kuid ükski ei pannud kätt tema külge.
45 Templisulased läksid nüüd ülempreestrite ja variseride juurde tagasi, ja nood küsisid neilt: „Miks te ei toonud teda?“
46 Templisulased vastasid: „Ükski inimene ei ole veel kunagi nõnda rääkinud nagu see inimene.“
47 Siis variserid vastasid neile: „Kas teiegi olete lasknud ennast eksitada?
48 Kas üksainuski ülemaist või variseridest on temasse uskunud?
49 Kuid see rahvahulk, kes ei tunne Seadust, on neetud!“
Sõnadest „Kas üksainuski ülemaist on temasse uskunud?“ sõnadeni „see rahvahulk, kes ei tunne Seadust, on neetud“.
Oi, kuidas ma armastan seda Johannese keelt, mis peegeldab meid kõiki, halastamatult nagu peeglis, üle kõigi aegade ja ajastute!
Kohanemast keeldujad, vaidlejad, mässajad ega revolutsionäärid ei ilmu põhjuseta.
Lihtsalt ühel päeval need, kes „ei teadnud“, lakkavad uskumast neisse, kes valetasid. Ja siis tuleb revolutsioon. Kuid mitte see ei tee meid vabaks, vaid tõde. Mäletate, kui apostleid vahistati pärast nelipühi templis jutlustamise eest? Kuidas neil keelati õpetada Kristusest?
19 Peetrus ja Johannes vastasid aga neile: „Otsustage ise: kas Jumala ees on õige kuulata teid rohkem kui Jumalat?
20 Meil on ju võimatu jätta rääkimata seda, mida me oleme näinud ja kuulnud.“|(Ap 4:19,20)
Ei, mitte revolutsionäärid Peetrus ja Johannes. Nad lihtsalt „teavad“, mida räägivad. Kristuse tõde viis nad usuni, mitte ärapõlgamiseni.
Nagu tõe sõna viib ka meid täna, meid, kes me usume apostelliku sõna järgi, altarini, kus me kohtume Ülestõusnuga armulaua leivas ja veinis. Me kohtume, et täituda jõust, elamaks selles maailmas, keset täielikke valesid. Et mitte elada vales.
Pavel Zaiakin, [06.10.2024 17:31]
